— Каролина, — взволнованно прошептал Майлс спустя несколько минут. — Посмотрите на меня.
Опираясь, чтобы не упасть, на его плечи, она в полном смятении открыла глаза.
— Почему вы поцеловали меня? — дрожащим голосом спросила она.
— Потому что мне так захотелось. Каролина прищурилась от неожиданно мелькнувшего подозрения.
— Вы странно ведете себя. Что произошло с Чарльзом? Вы упомянули о каком-то столкновении?
— Да. Его лицо очень неудачно столкнулось с моим кулаком.
— Вы ударили Чарльза? Майлс кивнул.
— Да что это на вас нашло? — Она была совершенно ошеломлена.
— Мерзавцу просто повезло, что он легко отделался, — почти прорычал он. — Мне бы следовало вызвать его на дуэль.
— Вызвать? Да что же такого он сделал?
— Он солгал. Он напрочь отрицал, что целовал вас, и, по сути, назвал вас лгуньей. И этого ему показалось мало, у него хватило наглости перебить меня, когда я защищал вашу честь, и заявить, что это не мое дело.
Каролина пожала плечами:
— Но ведь и правда, это не ваше дело.
Майлс вскипел от возмущения:
— Как же не мое?! Он не только поцеловал вас, но и солгал, да еще имел нахальство сегодня явиться сюда, чтобы сделать вам предложение. Нет, я определенно должен был вызвать его. Ему следовало бы знать, что нельзя делать предложение женщине, принадлежащей другому.
— Чарльз хотел сделать мне предложение? — слабым голосом поинтересовалась Каролина. Морщинка набежала на ее лоб. — Что вы имели в виду, говоря, что Чарльзу следовало бы знать, что нельзя делать предложение женщине, принадлежащей другому? Я — ничья женщина.
— Вы — моя женщина. Думаю, всегда были ею… Я просто был слеп и долго не видел этого. — И к ее изумлению, он опустился на одно колено и взял ее за руки. — Выходите за меня, Каролина.
Она не могла вымолвить и слова. Боже, он, наверное, пьян! Или… он так жестоко шутит над ней.
Вырвав руки, она отвернулась. Из ее груди вырвалось приглушенное рыдание.
— Как вы можете шутить такими вещами? Майлс вскочил на ноги и схватил ее за плечи. Повернув к себе, он крепко обнял ее и прижался лицом к ее волосам.
— Каролина, дорогая, это не шутка! — Он взял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза. — Я разбил нос Блэкен-шипу за то, что он посмел прикоснуться к тебе. Мысль о, том, что ты можешь быть с ним или каким-то другим мужчиной, для меня невыносима. Я не могу допустить этого. Я слишком сильно хочу, чтобы ты стала моей. — Он не сводил с нее напряженного взгляда. — Я люблю тебя, Каролина. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Скажи, что выйдешь за меня.
Она не сводила глаз с его красивого серьезного лица. Если бы он не поддержал ее, она свалилась бы ему под ноги.
— Я выйду за тебя, — тихим голосом сказала она.
— Слава Богу. — Он склонился к ней и хотел поцеловать, но она отстранилась.
— Майлс?
— Да? — Он поцеловал ее в шею.
— Теперь, когда ты попросил моей руки и я согласилась, ты ведь не передумаешь?
— Никогда, — заверил он, не отрываясь от ее шеи. Внезапно он замер, затем поднял голову и, чуть нахмурившись, посмотрел на нее. — Почему ты спрашиваешь?
Каролина прикусила нижнюю губу.
— Ну…
— Что «ну»?
Она набрала в легкие побольше воздуха и выпалила:
— Чарльз Блэкеншип никогда не целовал меня.
— Никогда не целовал?
Она покачала головой:
— Нет.
— Ты хочешь сказать, что ты…
— Придумала. Чтобы вызвать твою ревность. Каролина смотрела на него, ожидая, что он скажет. «Пожалуйста, Боже, сделай так, чтобы я не пожалела, что сказала правду! Я не хочу лжи между нами».
Майлс нахмурился:
— Тебе это удалось.
— Правда? Ты ревновал?
— Я хотел убить этого ублюдка. Теперь же, полагаю, я сохраню ему жизнь — при условии, что он никогда больше не подойдет к тебе.
— После того как ты разбил ему нос, я уверена, что не подойдет. — Она положила руки ему на грудь. — Ты не сердишься?
Майлс притянул ее к себе и погладил ладонями щеки.
— Сержусь? Почти нет. Ты же приняла мое предложение. А сейчас, если ты немножко помолчишь, я смогу поцеловать тебя и стану самым счастливым человеком.
— Больше ни слова не скажу.
— Прекрасно. Но прежде чем ты замолчишь, ты могла бы сказать, что любишь меня.
— Я люблю тебя, — прошептала она и, поднявшись на цыпочки, прижалась к нему.
Тяжелый вздох вырвался из его груди.
— Надеюсь, ты не желаешь долгой помолвки?
Ответив счастливым вздохом, Каролина руками обвила его шею.
— Конечно, не желаю. Может быть, ты заметил: традиция нашей семьи — скорые свадьбы.
Элизабет смотрела на девочку. Она задыхалась, ей не хватало воздуха. Темные волосы девочки, ее серые глаза, ее возраст мгновенно пробудили воспоминания, и Элизабет узнала ее.
Это был ребенок из ее видений.
Сходство настолько поразило Элизабет, что у нее закружилась голова. Матерью девочки была Клодина, что означало, что Уильям… Уильям был ее отцом, а не Остин.
Ребенком, которому грозила опасность, был этот ребенок, Жозетта.
«Не мой ребенок. И я спасла его. Слова Остина в видении… его безысходное отчаяние были вызваны тем, что ему казалось, он теряет меня».
В комнату, улыбаясь Элизабет, вошли Уильям и Клодина. Ведя за руку дочь, они приблизились к Элизабет.
— Мы так счастливы, что вы пришли в себя, — сказал Уильям. — Нам о многом надо поговорить, а самое главное — мы должны поблагодарить вас за то, что вы спасли жизнь нашей дочери Жозетте.
Потрясенная Элизабет протянула руку. Жозетта застенчиво положила ладошку в руку Элизабет. Радостное чувство охватило Элизабет. Радость, только радость исходила от этой девочки. Ни опасности. Ни смерти. Угроза миновала. Радость была так велика, что Элизабет лишилась сил.
Остин опустился на колени у ее постели.
— Элизабет, что с тобой? Ты побледнела.
Она оторвала взгляд от девочки и взглянула на него. С огромным усилием она вдохнула воздух и смочила языком пересохшие губы.
— Остин, Жозетта… она тот самый ребенок, которого я видела.
Он несколько мгновений молча смотрел на нее. Затем тихо спросил:
— Ты хочешь сказать, что ребенок, которого ты видела умирающим…
— Это была Жозетта. Она не умерла. Мы спасли ее. И она — ребенок Уильяма. А не наш. — Слезы подступили к ее глазам и покатились по мокрым щекам. — Не наш.
— Не наш? — повторил Остин с облегчением. Но тут же нахмурился и понизил голос:
— Это значит, что Жозетта в опасности?
— Нет. Опасности больше нет. С Жозеттой все хорошо.
— С ней все хорошо. И ничто не угрожает нашему ребенку?
— Ничто.
Остин закрыл глаза, затем поднял руку Элизабет и поднес к губам.
— Боже мой, Элизабет, означает ли это то, о чем я думаю?
